Город Вараклав, в котором родился и жил Лотарио был одним из самых крупных городов старинного Хадаганского аллода - Кайн-Агар. Жизнь в этом городе шла размеренной чередой. Каждый стремился найти себе полезное занятие по душе и заниматься им, принося пропитание себе и своей семье. Лотарио перепробовал много разных занятий, но нигде не добился значимых успехов, хоть и был он очень способным. Виною всему была его страшная лень. Он ну никак не мог заставить себя вставать рано утром и спешить в торговую лавку, кузницу или другое заведение, где ему приходилось работать. А вот бренчать с утра до вечера на своей лютне он мог вечно. Получались весьма неплохие мотивы, но, из-за скрытности натуры Лотарио, мало кто знал о его таланте лютниста и менестреля (так как он ещё и пел). В конечном итоге встал простой вопрос. Как жить без денег? Не сидеть же вечно на шее родителей.… А Лотарио было тогда уже 18 лет. Наверное, даже он сам не ответил бы Вам на вопрос, почему он стал вором. Не ответил бы, потому что Вы бы не сумели задать ему этот вопрос, для этого его надо было найти. Когда для пропитания себя Лотарио стал воровать, он ушёл из дома, дабы родители его по какой-нибудь случайности не стали бы предметом всеобщего презрения. Примерно раз в год он на пару дней заглядывал к своим родителям, которые, конечно же, просили его остаться дома. Где появлялся Лотарио все оставшиеся 363 дня в году, не знал никто, кроме самого Лотарио. Вероятно, он занимался не только воровством, так как в Вараклаве пошли слухи о том, что у главы городской стражи появился тайный лазутчик, который здорово помогает ему в раскрытии преступлений. Можно лишь предположить, что этим лазутчиком и был Лотарио, но с точной уверенностью можно сказать лишь то, что он вполне мог им быть, так как умение воровать не стало исключением из правил. Искусство передвигаться незамеченным по узким улочкам и плотным крышам города давалось Лотарио с той же лёгкостью, с которой ходили его пальцы по струнам лютни в те теперь уже редкие вечера, когда он тихо играл на ней, сидя на каком-нибудь заброшенном чердаке. Лет через 5 после того, как Лотарио ушёл из дома, слухи о нём совсем затихли. Вряд ли хотя бы в одной таверне Варклава вы смогли бы услышать про него какую-то информацию с давностью меньше чем месяц. Скорее всего, он покинул эти края.

Тиф - вор. Будучи сиротой, вырос на улицах Хадаганского города, Карийян, где ему не приходилось ждать милости. Начинал с карманных краж, сейчас уже часто заглядывал в богатые усадьбы. Жизнь сделала его безжалостным. Поэтому он не брезговал убить владельца усадьбы во сне. Открытых поединков избегал, он хоть и был очень ловок, но боевые искусства всегда давались ему тяжело. Кражи были не единственным источником доходов Тифа. Он любил деньги, и редко что его могло остановить, когда он придумывал новый план. Шантаж, шпионаж, ложь и вымогательство всё это было привычным делом для Тифа. В предыдущем посте вам о мне кое что рассказали, теперь скажу я сам. Вы знаете, я сирота, но даже не думайте высказывать свои соболезнования, ибо я рад этому. В семье я не вижу плюсов. Когда мне говорят слово семья, я сразу начинаю думать об этом как о методе давления для вымогательства. Семья это слабое место большинства людей, я рад, что лишен его. Рос я на улицах, и я не могу сказать, что они меня чему-то научили. Улицы Карийяна молчаливы, и пропитаны ненавистью. Недоверие вот главное чувство у людей идущих по этим улицам. Как и все бродяги, я занимался попрошайничеством, пятилетнему ребёнку кидали куски хлеба, непросто так конечно, за эти крохи мне приходилось таскать тяжёлые тюки. Меня часто обманывали и не давали вообще ничего за работу. Я помню, как первый раз своровал, один господин обещал мне целую медную монету, за то, что я уберусь в его саду. Но когда я закончил он лишь покрутил ею у меня перед носом и прогнал. Именно тогда я первый раз запустил руку с чужой карман. Я осторожно вытянул руку вместе с тряпичным мешочком, в котором чувствовались монеты, и тут же спрятал в лохмотьях своих одежд. Кому-то эта история покажется грустной, но для меня нет счастливее момента, чем тот. Тогда, после этого я пошёл в таверну, чтобы утолить тот невыносимый голод, который преследует каждого живущего на улице. Но после того как я съел две самые вкусные отбивные в своей жизни, я обнаружил, что кошелька при мне уже нет. Однако я не расстроился теперь я знал где брать деньги. Я занимался карманным воровством, и первые года шли очень гладко, очень редко когда меня кто-то замечал. Но позже меня стали замечать всё чаще, я только потом понял в чём тут дело. Просто Хадаганцы из-за своей надменности, не могли предположить, что их может обхитрить ребёнок, и теряли бдительность. Поэтому к 15 годам мне пришлось несладко, я проводил многие дни в тренировках, и это дало свои плоды. К 17 годам не было ни одного кармана, в который я не мог бы залезть, но даже самые богатые хадаганцы из-за своей недоверчивости не носили с собой большое количество денег. Однажды в одном из кошельков я обнаружил ключ. Ключи я находил и раньше, но не придавал им значения, и обычно выбрасывал. Тогда же, глядя на ключ, я понял, что мне надо делать. Той же ночью я пробрался к дому того торговца. Открыв дверь, я вошёл внутрь. Тогда я почти не думал об осторожности, я просто хотел найти золото, настоящее золото. До того дня я ни разу не держал в руках золотых монет. Дом был не слишком большой, и первая дверь, которую я открыл, оказалась дверью в спальню торговца. Дверь предательски заскрипела. Торговец тут же спрыгнул с кровати, было такое чувство, что он и не спал вовсе, а просто выжидал пока я зайду. Он схватил кинжал лежавший на ночном столике и бросился на меня. Я увернулся и тут же всадил ему в спину нож, который я всегда носил с собой, чтобы можно было бы перерезать верёвку, которой многие люди привязывали кошелёк к поясу. Так я первый раз убил. При этом все, что я почувствовал, это облегчение. Облегчение оттого, что теперь я могу спокойно заняться поисками тайников. Сейчас я уже не занимаюсь карманным воровством, в основном только усадьбами, но если ещё где нить подвернётся какой нить случай, то с радостью им воспользуюсь. Живу я небогато, хотя денег на житьё хватает, даже откладываю немного. Хочу накопить денег на обучение магией. Сейчас всё что меня может остановить это магические ловушки, с которыми у меня тоже было очень неприятное знакомство. Но об этом расскажу позже, начинают сгущаться сумерки, лучшее время для воров. Натренированный глаз в сумерках видит не хуже чем днём, а для других это почти потёмки.

Лакремонт был потомственным дворянином. Его отец входил в постоянную свиту короля Язеса. И отец отца, и прадед отца, а вот правнук традицию, увы, не продолжил… Отец к 25-летию Лакремонта почил с миром, был похоронен с великими почестями и даже сам король посетил церемонию. Больше родственником у него не было. Последний раз Лакремонт был при дворе именно на церемонии похорон отца, куда он вызван из своей очередной ссылки. Но и тех немногих дней ему хватило, что бы подтвердить свою репутацию ловеласа и дуэлянта. Лакремонту можно было доверить миссию любой важности, он как человек слова был гарантом выполнения, даже ценой собственно жизни, но ему совершенно нельзя было доверить женщин. Обладавший не только наследственной славой предков, но и собственной славой доблестного рыцаря возглавившего поход на орков совершавших набеги на приграничные деревни, он пользовался заслуженной благосклонностью у женщин. Его философский, изысканный подход к делу, стихи, серенады и хорошие внешние данные были эффективно разящим оружием любви. По чести, говоря, он был на этот раз не так уж и виноват. Он всего лишь посвятил стих наследной принцессе, за что был вызван на дуэль воспылавшим ревностью Канийским принцем, - главным претендентом на руку и сердце непреклонной красавицы. По некоторым политическим соображениям король был вынужден отдать совою дочь за канийца к ее 16-летию. Принцессе было еще только 15, а она уже давала повод королю для беспокойства. Он знал к чему, могут привести все учащающиеся ее встречи с Лакремонтом. Как уже не раз случалось, вышедший на дуэль с Лакремонтом теряет или лицо или жизнь. В последствии принца ждали целители, а Лакремонта выговор короля и ссылка в академию некромансеров. Король дуэлей при дворе не терпел, и не будь Лакремонт потомком столь заслуженного рода, чей родовой замок, с точки зрения фортификации был даже более не преступен чем королевский дворец, хотя и не так красив, не избежал бы аристократической плахи с меча украшенного серебром. Как водится, при академии некромансеров должна быть стража не только из магов, но и из воинов. Начальником стражи в наказание за свои дворцовые, любовные похождения был назначен Сер Лакремонт. Сосланный в это, казалось бы, безнадежное для продолжения своего прежнего образа жизни место, он тем не менее и там нашел юную несознательную особу, которой, кстати, тоже очень понравился.

Святой Клавиус родился в Гульготире, столице готирской империи. С детства его не любили его сверстники так как он часто слышал голоса в подсознании, ну и вообще отличался от остальных. Учился он в воскресной школе. Закончив её - стал священником. Орден инквизиции, поначалу, не находил применения на территориях великой империи, и занимался просвещением "неверующих" и наказанию "неверных". Но после того, как мёртвые начали вставать была отмечена удивительная способность уникальной магии Святого ордена. По одному жесту священника зомби, что поднимаются чёрной магией некромантов, ложились на землю и превращались в прах. С тех времён Святой орден стал иметь огромный вес в политических кругах, и стал пользоваться признанием народа. Клавиус по настоянию архиепископа "упокоил" несколько кладбищ, что посылали свои "чёрные зёрна", поднимаемые из под земли, в лице мертвецов на близ лежащие земли. Это снискало ему славу и почёт. После смерти архиепископа Клавиус занял его место, и стал править Святым орденом. Император уважал Клавиуса, и доверял ему многие секреты. Может это было обусловлено тем, что Клавиус умел читать мысли, а может тем, что узнай Клавиус об утаенном - Клавиус его обвинит в измене матери Церкви и приговорит к сожжению... Сейчас сложно сказать точную причину. Но Клавиус видел сны, в которых, якобы, с ним говорил Творец. Как там было на самом деле - знаит только сам Клавиус, но действительно, он был наделён огромной силой, которой мог бы позавидовать любой стихийный маг.

Молодой дракон, которого судьба прогнала из родных скал Эрафии, что была не отмечена на картах аллода - мифические охотники за головами драконов оказались былью, и теперь они пришли на рейд уже на его родину. До их прихода стая Итлигора, можно сказать, процветала - в степях было достаточно дичи, да и протекающая река в часе лёта от пещеры - хороший вариант. Однако, огнедышащие птицы совершенно не были готовы встречать столь враждебно настроенных иноземцев, и после двух провальных для них битв решили улететь с насиженных мест, дабы сохранить потомство и собственные жизни. Однако же Итлигор оказался в трудной ситуации - его полуживого захватили в плен охотники, но он вырвался и из последних сил долетел к неизвестному ему лесу. Свою стаю, конечно же, уже шансов найти не было, но выживать нужно было однозначно...